Суд которого не было...

Намедни Медведь прочел довольно интересную книгу о военных преступлениях германцев от "темных веков" до Второй мировой войны. Книга была написана в 1945 году, в предверье Нюрнбергского процесса над фашистскими преступниками, и несмотря на явно агитационное назначение представляет из себя довольно серьезный исторический труд, без особых перегибов в сторону коммунистических догматов. даже использование цитат из классиков марксизма-ленинизма носит, скорее, историографический, чем политический подтекст.

 Наиболее интересным, мне, показался раздел о несостоявшемся суде над руководством германского государства и армии после Первой мировой войны:

31 марта 1917 г. французский сенат одобрительно встретил заявление одного из своих членов, Анри Шерона, что преступники войны понесут моральную и материальную ответственность за всё содеянное ими, что они должны быть арестованы и преданы суду. Заслушав доклад Шерона о зверствах немецких войск, сенат принял резолюцию, в которой подтверждал решимость Франции, совместно со своими союзниками, продолжать борьбу «вплоть до полного сокрушения немецкого империализма и милитаризма, ответственных за все бедствия, страдания и разрушения, обрушившиеся на мир».

За несколько дней до этого – 23 марта 1917 г. – депутат Эдуард Иньяс внёс в палату предложение  о создании «Верховного Суда союзников» (Haute Cour de justice des alliés) для разбора преступлений вражеских войск. Обосновывая своё предложение, Иньяс писал в газете «Journal»: «Надо, чтобы виновники этих зверств, чтобы те, кто их совершил, а также те, кто, обладая властью, отдавал соответствующие приказания, поощрял или хотя бы только допускал эти преступления, надо, чтобы все эти мерзавцы ответили за них лично, каждый в отдельности, перед судом объединившихся народов».

«Лига прав человека», «Общество сравнительного законодательства», «Общество тюрем» и некоторые другие общественные организации Франции, клеймя немецкие зверства, требовали примерного наказания военных преступников. Видный юрист Ромберг-Низар поднимал вопрос о возмещении Германией за бывших военнопленных, ставших жертвами нарушения законов и обычаев ведения войны. Другой французский юрист, Гуллэ, требовал, чтобы после безоговорочной капитуляции Германии с неё были взысканы (деньгами и натурой) все причинённые ею другим странам убытки; он предлагал создать особое «Управление по возврату увезённого имущества» (Office des reprises), а затем международную комиссию «Долга союзников» (Dette des Alliés) с местопребыванием в Берлине.

5 мая 1917 г. председатель совета министров Рибо, в присутствии   парламентских   делегатов  союзных   стран, произнёс речь, в которой изложил точку зрения французского правительства по вопросу об ответственности Германии за военные преступления. «Мы стоически несли и несём столько жертв, — говорил он, — не для того, чтобы нашим детям пришлось завтра снова начинать ту же борьбу. Конечно, мы не хотим угнетения, какого бы то ни было народа, какой бы то ни было нации, даже нации наших нынешних врагов. Но можно ли упрекать нас за то, что мы хотим уничтожить гнёт, который так долго тяготел над миром, за то, что мы хотим гарантий, возвращения похищенного добра, возмещения убытков и наказания виновников преступлений против обычного права, виновников позорных деяний, совершённых в эту войну?»

Требования суда над военными преступниками выдвигались и в других странах антигерманской коалиции. Пять членов английской палаты общин, побывавшие в апреле 1917 г. в освобождённых от оккупации районах Франции, писали в редакцию газеты «Тайме»: «Преступления, совершённые врагом против гражданского населения и его собственности, превосходят всякое воображение. Мы искренно надеемся, что эти преступления не будут забыты, когда мы потребуем у Германии репараций и возмещений по условиям мирного договора».

Известный русский юрист профессор В. М. Гессен ещё в 1914 г. выступил в газете «Речь» с рядом статей, в которых описывал нарушения германской армией законов и обычаев войны и ставил вопрос об ответственности немцев за эти преступления против международного права.3

Мысль о необходимости суда над Вильгельмом II и его сообщниками за преступления немцев в годы мировой войны нашла своё выражение и в таких выступлениях, как, например, «Открытое письмо» (в стихах) артиста Роберта Адельгейма германскому кайзеру, опубликованное в 1915 г., или небольшая брошюра некоего Вениамина Строева «Суд над Вильгельмом», изданная в том же 1915 г.

Подобные голоса раздавались в это время и в Англии. В 1915 г. в журнале «Сэнди пикториэл» некий Джордж Эдгар обращался к Вильгельму II с открытым письмом, в котором перечислял преступления, совершённые по его приказу немецкими войсками. «На нас, — писал Эдгар, — возложена серьёзная обязанность. Чёрное зло, против которого мы боремся, делает для нас эту войну священной, а в Европе нет места человеку, назвавшему себя королём и выказавшему меньше милосердия, чем лютый зверь в диком месте». Ответственность за преступления правящих кругов Германии английский автор возлагал не только на Вильгельма II, его генералов и чиновников, но и на самый немецкий народ. «На каждого из них на многие поколения должна пасть тень настоящих злодеяний», — заявлял кайзеру Эдгар в заключительной части своего письма: «Честный человек другой страны будет сторониться при приближении представителя твоего народа; будет игнорировать протянутую ему для привета руку; будет не доверять его слову и относиться подозрительно, даже если его лицо будет красноречиво обещать то, что обещало твоё десять лет назад нам».

Выступление Джорджа Эдгара встретило интерес и за пределами Англии: в том же году оно было издано в русском переводе в виде отдельной брошюры.

В мае того же года методистский священник Каткэрт Уэзон выступил в Лондоне с речью об «Ответственности кайзера» за разбой и насилия немецкой военщины в Бельгии и во Франции. Он привёл высказывания ряда английских и американских общественных деятелей, в частности, бывшего президента Гарвардского университета, доктора Эллиота, заявившего, что, «когда немцы будут отброшены обратно на свою собственную территорию», они должны будут «уплатить Бельгии полное возмещение».

«Нью-Йоркская трибуна» — одна из крупнейших американских газет — писала: «Немецкий народ должен будет заплатить в натуре за разорение сёл и городов Франции. Надо будет заставить его вернуть французским фабрикам всё украденное оборудование, вернуть ремесленникам и фермерам все орудия труда, забранные и увезённые в Германию». «Послушайте, что пишут в негодующих выражениях газеты английские, итальянские, русские, португальские, голландские, швейцарские и даже испанские», — указывал французский учёный и публицист Анри Вельшенже в предисловии ко «Второй французской жёлтой книге» (документы о высылках жителей Лилля в 1916 г.): «Каждая из них признаёт, что в соответствующий момент все совершённые несправедливости и преступле¬ния будут отомщены. Преобладает мнение, — оно стано-вится всеобщим, — что лица, ответственные за такое мно¬жество преступных деяний, должны быть преданы суду, кто бы они ни были и какое бы положение они ни зани¬мали».

Летом 1917 г. французский публицист Танкред Мартель выпустил книгу, озаглавленную: «Чем кончат Вильгельм II и его сообщники». Книга представляла собой подробно разработанный обвинительный акт против 762 военных преступников Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции с точным описанием вины каждого из них. В списке значились имена государственных деятелей, министров, дипломатов, чиновников, генералов, адмиралов, офицеров, солдат, а также публицистов, учёных, предста¬вителей духовенства, пропагандировавших идеи шовинизма и пангерманизма и оправдывавших немецкие зверства. Во главе списка главных преступников, заслуживших, по его мнению, смертной казни, Мартель ставил Вильгельма II, кронпринца, канцлера Бетман-Гольвега, фельдмаршалов Гинденбурга и Макензена, принца Рупрехта Баварского, губернатора оккупированной Бельгии генерала Биссинга, губернатора оккупированных польских областей генерала Безелера и некоторых других командиров частей германской армии и офицеров германского подводного флота.

«Когда по земле бегает бешеная собака, долг каждого честного гражданина вооружиться палкой и погнаться за нею». Напоминая об этих словах бывшего президента США Теодора Рузвельта, сказанных о германских империалистах, Мартель выражал надежду, что союзные державы согласятся с его требованиями. «Моё последнее слово — то, которое пронизывает всю мою книгу, — писал он, — никакой жалости к бандитам!»

Подобные заявления делались и в 1918 г., притом не только частными лицами, но и государственными деятелями. Так, государственный секретарь США Лансинг, вы ражая мнение президента Вильсона и своё собственное, заявил: «Виновники страшного преступления, совершённого против человечества, не будут забыты». Это заявление было опубликовано 13 октября 1918 г. В ноте, адресованной Германии и опубликованной 6 октября, французское правительство (во главе его стоял в это время Клемансо) писало: «Исполнители и организаторы преступлений будут отвечать морально, уголовно и материально».

Могли ли правительства союзных и объединившихся держав, руководители мирной конференции пройти мимо столь ясно выраженных и неоднократно повторявшихся требований общественного мнения и государственных деятелей стран антигерманской коалиции? Нет. Парижская конференция занялась этим вопросом. 25 января 1919 г. была избрана специальная комиссия в составе 15 человек, представителей 10 государств, которая признала право каждой воюющей стороны судить лиц, виновных в нарушении законов и обычаев войны. Две статьи Версальского мирного договора — 227-я и 228-я — предусматривали предание суду бывшего кайзера и его сподвижников за действия, противные законам и обычаям войны, и обязанность Германии выдавать державам-победительницам военных преступников.

Судить Вильгельма II должен был специальный трибунал в составе пяти судей, назначенных от пяти держав: США, Великобритании, Франции, Италии и Японии. Других военных преступников судить должны были военные суды. Но Голландия отказалась выдать бывшего германского императора, нашедшего убежище на её территории. Союзники не настаивали на своём требовании, и торжественно возвещённый международный суд над главным виновником немецких зверств 1914—1918 гг. так и не состоялся. «Подлинный суд над Вильгельмом, повинным в тягчайших преступлениях войны, не входил в расчёты тогдашних руководителей мировой политики: они были тогда больше заинтересованы в укрощении революционных страстей, с новой силой пробуждённых четырёхлетней империалистической бойней, чем в организации суда над императором, виновным в злодейских преступлениях войны».

Безрезультатными оказались и попытки организовать суд над сподвижниками Вильгельма II и военнослужащими Германии. В начале 1920 г. союзные державы предъявили германскому правительству списки лиц, подлежавших выдаче на основании статьи 227-й Версальского договора, — всего 890 человек. Англия потребовала выдачи 97 лиц, французский список содержал 344 имени, бельгийский— 334, польский — 51, румынский — 41, итальянский — 29. Среди обвиняемых фигурировали: бывший имперский канцлер Бетман-Гольвег, фельдмаршал Гинденбург, генералы Людендорф и Макензен, кронпринц Рупрехт Баварский, герцог Вюртембергский, 12 адмиралов (Тирпиц, фон-Капелле, фон-Трот и др.) и некоторые другие высокопоставленные лица. Впоследствии общий список был сокращён до 43 имён. Германское правительство отказалось выдать преступников войны и добилось того, что державы-победительницы дали своё согласие на передачу этих дел германскому верховному суду в Лейпциге. Это решение было явной капитуляцией перед немецкими военными преступниками, их вдохновителями и покровителями. Правда, Англии и Франции было предоставлено право командировать в Лейпциг своих представителей для наблюдения за разбирательством дел, в которых пострадавшими были англичане или французы.

Немецкие верховные судьи не спешили: только в мае 1921 г. состоялось слушание первого дела о нарушениях международного права во время мировой войны. Это было дело бывшего унтер-офицера Гейнена, обвинявшегося в жестоком обращении с английскими военнопленными в лагере Мюнстере. Подсудимый отделался 10 месяцами тюремного заключения. Другой преступник войны — Мюллер — был приговорён к 5-месячному заключению. Осуждены были и три солдата за совершённые ими в Бельгии грабежи. Зато дело генерала Штенгера, который обвинялся в том, что отдал приказ о расстреле всех пленных французов, закончилось оправданием подсудимого. Несмотря на то, что факт издания такого приказа был точно установлен, суд оправдал Штенгера на том основании, что не было обнаружено письменного текста приказа. После этого французское правительство демонстративно отозвало своих представителей из Лейпцига. Это не помешало Лейпцигскому суду вынести оправдательный приговор генералам Шаку и Крушика, по вине которых в лагере для военнопленных погибло от эпидемии тифа 3 тысячи французов.

Лейпцигский суд разобрал также несколько дел по обвинению капитанов германских подводных лодок в умышленном потоплении госпитальных судов союзников. Капитан Нейман обвинялся в том, что его подводная лодка торпедировала английское судно «Дувр Касл» (26 мая 1917 г.), на борту которого находилось 700 раненых. Суд оправдал Неймана на том основании, что он действовал по приказу адмиралтейства. На том же основании был оправдан капитан Куман, также потопивший английское госпитальное судно.

Не решаясь оправдать всех подсудимых этого рода, Лейпцигский суд приговорил к 4 годам тюремного заключения двух лейтенантов — Дитмара и Больдта, помощников капитана Патцига, потопившего госпитальное судно «Лендовери Касл» (27 июня 1918 г.); сам Патциг избежал суда. Избежали суда и другие командиры германских подводных лодок, включённые в список «военных преступников», в частности и крупнейший пират Средиземного моря Арно де-ля-Перьер, потопивший суда в общей сложности в 400 тысяч тонн водоизмещением (больше всех других германских морских пиратов).

Ни один представитель высшего военного командования, ни один из высших чинов генерального штаба и адмиралтейства не был посажен на скамью подсудимых.

Все эти факты доказывают, что вопрос об уголовной ответственности и о наказании немецких военнослужащих и государственных деятелей за совершённые ими во время войны 1914—1918 гг. преступления не получил после этой войны должного разрешения, хотя общественное мнение настойчиво требовало наказания виновных.

 
Молок А.И. Немецкий военный разюой в Европе (Х-ХХ века). - Ленинград: ОГИЗ. 1945. 272 с.

Алкоголизм и рабочие

Интересный образчик антиалкогольной агитации пополнил медвежью коллекцию. Маленькая по объему брошурка, но в ней в удобной для большинства населения форме представлена, сложившаяся на 1916 год, ситуация со злоупотреблением спртными напитками в рабочей среде.

 

 

 

 

 

 

 

  

 Агитка сделана даже с некоторой долей "креатива" и несет практическую пользу для обладателя, т.к. все иллюстрации выполнены в виде отрывных почтовых открыток.

Алкоголизм и рабочие. - Петроград: Изд. "Музей труда", 1916.

Конец оттянутый на 20 лет...

20 лет назад

 Наступила весна 1920 г. третья весна молодой Советской республики. Наша страна только что покончила с белогвардейскими бандами Колчака, Деникина, Юденича, Миллера и других генералов – ставленников международного империализма. Красная армия сокрушила полчища белогвардейцев и выгнала с советской земли войска иностранных интервентов. Только на Дальнем Востоке еще хозяйничали японские захватчики да «черный барон» Врангель, засев в Крыму, собирал вокруг себя остатки разбитого деникинского офицерья.

 Истерзанная двухлетней интервенцией и гражданской войной, страна получила, казалось бы, время для передышки. Можно было заняться неотложными хозяйственными делами. Отдельные части Красной армии были временно преобразованы в трудовые армии. Бойцы выполняли новые и необычные задания: они заготовляли топливо, добывали руду, восстанавливали разрушенные дороги. Но, находясь на этом трудовом фронте, красноармейцы не выпускали из рук винтовку и держали порох сухим.

 Война с заклятыми врагами советской власти еще не кончилась. Банкиры, промышленники и другие капиталистические воротилы Лондона и Парижа не хотели признать себя побежденными. Уже два похода Антанты были разгромлены Краской армией; капиталисты готовились к третьему, последнему походу, рассчитывая задушить советскую власть двумя руками: армией панской Польши и бандами барона Врангеля.

 Ленин и Сталин внимательно следили за международной обстановкой и ясно видели неизбежность продолжения борьбы с врагами. Напрасно предатель Троцкий пытался усыпить бдительность Красной армии; он утверждал, что никакая опасность со стороны Польши не угрожает Советской стране, что если польская армия и перейдет в наступление, то рассыплется от первого же удара. Однако партия знала подлинную цену подобных заверений. Товарищ Сталин, бывший в то время членом Реввоенсовета юго-западного фронта, еще 25 февраля 1920 г. предупреждал главкома, что «с поляками, безусловно, придется драться».

 Советская власть делала все, чтобы обеспечить мирные отношения с Польшей; наше правительство предлагало панам исключительно выгодную для них границу – линию, по которой проходил тогда фронт. Эта линия шла через Полоцк, затем по реке Березине и далее по Украине к Могилеву на Днестре, отрезая от Советской России огромную территорию Белоруссии, Подолию и Волынь. Но кичливые паны, подстрекаемые своими хозяевами – парижскими и лондонскими капиталистами, не хотели слышать о мире. С помощью французских инструкторов они на иностранные деньги лихорадочно вооружали большую армию, мечтая о «великой Польше» от Балтийского моря до Черного.

 Уже в начале марта неизбежность военного нападения Польши стала настолько ясна Ленину, что 11 марта он телеграфировал Реввоенсовету западного фронта: «Поляки видимо воевать будут мы все возможное делаем для усиления обороны надо также усилить чрезвычайно агитацию на польском языке поможем вам если надо людьми деньгами бумагой».

 В то же время Ленин и Сталин собирают силы, способные не только дать отпор панам, но и нанести им сокрушающий удар, если они посмеют напасть на Советскую страну. Выбор вождей революции остановился на доблестной Первой Конной армии, которая незадолго до этого под руководством К.Е.Ворошилова и С.М.Буденного добила остатки деникинцев на Северном Кавказе и была сосредоточена в районе Майкопа.

 26 марта Ленин, по предложению товарища Сталина, утвердил план переброски Первой Конной армии с Северного Кавказа на юго-западный фронт. Ввиду расстройства железнодорожного транспорта решено было итти походным порядком; Конной армии предстояло пройти более чем тысячекилометровый путь, для тогочтобы сосредоточиться на правобережье Украины в Умани.

 25 апреля 1920 г. белополяки перешли в наступление. Главный удар Пилсудский нанес на Украине, стремясь захватить Киев и выйти к портам Черного моря. 30-тысячная армия обрушилась на нашу малочисленную 12-ю армию в районе Житомира. Красные войска отходили с тяжелыми боями, и уже 6 мая паны вступили в Киев. 3-й польской армией, взявшей Киев, командовал будущий «маршал» Рыдз-Смиглы, тот самый неудачливый вояка, который двадцать лет спустя так позорно проиграл войну, начатую панской Польшей против Германии. Пилсудский рассчитывал, что кулацкая часть украинского крестьянства вовлечет украинцев в антисоветскую борьбу и поднимет их на восстание против власти народа. Но паны жестоко просчитались: трудящиеся Украины не только не встречали захватчиков хлебом-солью, но поголовно вооружались для борьбы с панским войском и активно помогали красным бойцам. Когда паны, упоенные успехами на Украине, готовились к дальнейшим авантюрам, советский народ, по зову партии Ленина – Сталина, подымался на борьбу с захватчиками. Реввоенсовет юго-западного фронта по идее, предложенной товарищем Сталиным, разработал замечательный план разгрома белополяков; это был план флангового контрудара в стык 3-й и 2-й польских армий, в направлении Казатин – Бердичев. Главный удар должна была нанести Первая Конная армия. Одновременно с фронта должны были перейти в наступление 12-я армия, наносившая удар севернее Киева, и Фастовская группа – южнее Киева. Кроме того, готовилось наступление красных армий западного фронта в Белоруссии, где белополяки держались относительно пассивно.

 Паны знали о движении Первой Конной армии на Украину. У них нашлись агенты, доносившие о приближении буденовцев. Один шпион сообщал Пилсудскому еще в начале апреля о переходе Первой Конной, причем писал, что «конница эта выдающаяся, и я не хотел бы, чтобы она когда-нибудь попала в Польшу». Но самоуверенные паны не представляли себе силы красной кавалерии. Сам Пилсудский впоследствии писал, что ему «казалось просто невозможным, чтобы мало-мальски хорошо вооруженная пехота, с приданными ей пулеметами и артиллерией, не смогла справиться с конницей яри помощи своего огня».

 Однако пилсудчики все-таки приняли кое-какие меры предосторожности: они прикрыли свой наиболее уязвимый участок – направление на Казатин – 13-й дивизией легионеров, которую сам Пилсудский хвастливо называл «гордостью польской пехоты». Командный состав этой дивизии, до капралов включительно, два года обучался во Франции.

 Почти целый месяц польская 13-я дивизия укреплялась на фронте Самгородок – Липовец, строила окопы и проволочные заграждения, училась противодействовать конным атакам...

 А между тем славная красная конница с каждым днем приближалась к фронту. Ворошилов и Буденный вели за собой 18 тыс. бойцов-кавалеристов, 362 пулемета, 52 орудия, 5 бронепоездов, 15 самолетов – таково было техническое вооружение Первой Конной. Как видим, она обладала по тем временам весьма значительной боевой техникой и собиралась прорывать белопольский фронт отнюдь не голыми руками. И все же даже после прибытия Первой Конной силы Красной армии лишь немногим превосходили силы белополяков на Украине: у панов было 32,5 тыс. штыков и сабель и 625 пулеметов, а у Красной армии (вместе с Первой Конной) – 40 тыс. штыков и сабель и 1147 пулеметов. В артиллерии поляки имели даже преимущество: у них было 200 орудий, а у Красной армии всего 168. При таком соотношении сил требовалось большое искусство и величайшая доблесть, чтобы выполнить смелый сталинский план: прорваться на Казатин, выйти в тыл киевской группировке поляков, окружить и уничтожить их главные силы – 3-ю армию генерала Рыдз-Смиглы.

 В памяти старых конармейцев, боевых руководителей Первой Конной армии, навсегда сохранилось яркое воспоминание о днях 7 и 8 мая 1920 г., когда части Первой Конной подошли к Днепру у Екатеринослава (Днепропетровск) и Кременчуга и начали переправу через великую реку. Перед доблестными кавалеристами лежала прекрасная Украина, безжалостно попираемая сапогами польских захватчиков.

 В эти дни на Днепре, в Кременчуге, произошла встреча боевых руководителей красной конницы с создателем и вдохновителем Первой Конной армии – великим Сталиным. Вот как рассказывает об этом бывший начальник артиллерии Первой Конной армии, ныне Герой Советского Союза маршал Г. И. Кулик:

 «Эта встреча оставила во мне неизгладимое впечатление. Она ярко показала, как кровно и неразрывно были связаны красные конники со своим вождем. Первые часы встречи были так задушевны и непосредственны, словно собрались вместе старые, близкие друзья. Но вот началось заседание, и Сталин снова захватил наше внимание, приковал его к той ответственной задаче, которую он ставил перед Первой Конной.

 Сталин просто, сжато, как будто даже скупясь на слова, охарактеризовал положение на фронте. Он не скрывал от нас серьезности положения и трудностей предстоящих боев. Он предупредил, что обстановка на польском фронте совершенно не похожа на ту, к которой конница привыкла во время боев с Деникиным. Сталин назвал действия польской армии Комбинированной войной. Поляки создали ряд опорных укрепленных пунктов и довольно успешно комбинировали маневренную войну с траншейной. На этом же совещании Сталин предложил свой, уже готовый план действий Конной армии. Это был план знаменитого житомирского прорыва».

 Выполняя сталинский план, Первая Конная армия 25 мая сосредоточилась в районе Умани и приступила к широкой разведке расположения белополяков. Здесь, в Умани, Конную армию посетил Михаил Иванович Калинин. Конармейцы дали большевистскую клятву главе Советского государства разгромить белополяков.

 После ряда кровопролитных частных боев Первая Конная к 4 июня нащупала слабое место белопольского фронта. Товарищи Буденный и Ворошилов определяли, что прорыв может быть успешнее всего произведен в стыке между двумя польскими армиями, на участке Самгородок – Озерна – Снежна. Здесь были собраны для решительного удара все силы Конной армии.

  ...Исторический день 5 июня 1920 г. начался туманным, сырым утром. В 11 часов завязался упорный бой спешенных подразделений конницы, которые должны были проложить дорогу главным силам Первой Конной. Поляки засели в окопах, за проволочными заграждениями. У красной артиллерии было мало снарядов, а по теоретическому расчету, для того чтобы проложить проход в проволоке артиллерийским огнем с обычной дистанции (2-3 километра), требовалось не менее 200 снарядов. Тогда, по предложению т. Кулика, одобренному Ворошиловым и Буденным, один дивизион конной артиллерии карьером вырвался вперед; храбрые артиллеристы прямой наводкой с близкой дистанции разнесли польскую проволоку. Все это произошло настолько внезапно, что поляки не успели даже открыть огонь из своих орудий по смелым красным батареям.

 К 4 часам дня компактная масса красной конницы, с бронемашинами впереди, с обозами в середине боевого порядка, устремилась в прорыв.

 Не выдержав бурного натиска, паны бежали. Первая Конная армия прошла в тыл полякам; фронт за ней сомкнулся, и самонадеянным панам на мгновение даже показалось, что они поймали буденновцев «в мешок».

 Но не тут-то было!

 Геройски дралась 6-я кав. дивизия, руководимая товарищем С.К.Тимошенко, ныне маршалом, Героем Советского Союза. 6 июня эта дивизия отразила контратаку польской кавалерии и нанесла ей жестокое поражение. 7 июня буденновцы овладели Бердичевом и Житомиром. 4-я кавалерийская дивизия, бурей ворвавшаяся в Житомир, разгромила польский штаб украинского фронта.

 В тылу белополяков началась неописуемая паника. Боясь полного окружения и уничтожения своей 3-й армии, Пилсудский 12 июня отдал ей приказ отступать. Фактически же к этому времени польские армии уже в панике откатывались назад. В тот же день, 12 июня, части 12-й Красной армии вошли в Киев, навсегда освободив его от польских захватчиков. 24 июня товарищ Сталин, возвратившийся с фронта в Харьков, в беседе с корреспондентом газеты «Коммунист» дал короткую, но исчерпывающую оценку действиям Первой Конной под Житомиром:

 «Результатом прорыва явилось следующее:

 Вторая польская армия, через которую прошла наша Конная армия, оказалась выведенной из строя; она потеряла свыше одной тысячи человек пленными и около восьми тысяч человек зарубленными...

 Второй результат: третья польская армия (район. Киева) оказалась отрезанной от своего тыла и очутилась перед опасностью быть окруженной; ввиду этого началось ее общее отступление в направлении Киев – Коростень.

 Третий результат: шестая польская армия (район К.-Подольска), потеряв опору на своем левом фланге, из боязни быть припертой к Днестру, начала свой общий отход.

 Четвертый результат: с момента прорыва началось наше общее стремительное наступление по всему фронту» (К.Е.Ворошилов, «Сталин и Красная армия», изд. 2-е, 1937 г., стр. 139).

 Донося Реввоенсовету фронта о совершенном прорыве, т. Буденный писал: «Паны научились уважать конницу; бегут, очищая перед нами дорогу, опрокидывая друг друга».

 Освободив Киев и изгнав белополяков из пределов Украины, армии юго-западного фронта во главе с доблестной Первой Конной продолжали преследовать врага. В августе они после ряда славных боев подошли к воротам старинной столицы Западной Украины – Львова. В же время армии западного фронта, еще в июле начавшие общее наступление в Белоруссии, стремительно двигались к Варшаве.

 Уродливое государство польской шляхты, искусственно созданное заправилами Антанты в Версале и предназначенное к роли «буфера» и «тарана» против Советской России, трещало по всем швам. Это государство, прекратившее свое бесславное существование в сентябре 1939 г., уже девятнадцать лет тому назад на находилось на волосок от гибели. Тогда спасла помощь империалистов, серьезно испугавшихся успехов Красной армии. Французские биржевики послали в Варшаву пресловутого генерала Вейгана с инструкторами, оружием и боеприпасами. Английский министр иностранных дел Керзон в июле 1920 г. прислал советскому правительству «грозную» ноту, требуя прекратить наступление Краской армии в Польше. Усиленно помогали белополякам также и их тайные агенты – шпионы Троцкий и Тухачевский, толкавшие наши армии в огульное наступление на Варшаву. По настоянию этих предателей, Первая Конная армия была снята из-под Львова и брошена в бессмысленный рейд к Замостью, якобы на помощь западному фронту, не выдержавшему контрудара белополяков и начавшему отступать. На деле же «это была прямая помощь, но не нашему западному фронту, а польским панам и Антанте» («Краткий курс истории ВКП(б)», стр. 231).

 20 октября 1920 г. Советская республика, не стремившаяся ни к каким территориальным захватам, заключила мир.

 «...Польша, не имея сил продолжать войну и с тревогой ожидая контрудара красных, оказалась вынужденной отказаться от своих претензий насчет захвата правобережной Украины и Белоруссии...» (там же, стр. 231). Паны и их иностранные хозяева боялись продолжения войны также и потому, что рабочий класс Европы протянул братскую руку помощи Советской республике.

 По мирному договору 1920 г., панская Польша получила значительно менее выгодную границу, чем та, которую советское правительство предлагало накануне войны. Но и эта граница оказалась временной: она просуществовала только девятнадцать лет. В исторический день 17 сентября 1939 г. части доблестной Красной армии, по приказу советского правительства, пришли на помощь своим братьям – западным белоруссам и западным украинцам – и навсегда освободили 13-миллионный народ от власти жестоких и кичливых панов.

 Этим Красная армия воздвигла лучший памятник старшему поколению бойцов, двадцать лет тому назад проливших свою кровь на полях Белоруссии и Украины в борьбе за независимость и счастье социалистической родины.

Полковник Е. Болтин. 20 лет назад // Техника молодежи. № 5. 1940. С. 6-8. 

Вервольф-1. Стрижавка - центр мира;)

Суббота, 7 ноября 2009 года, началась для меня в 4 утра, со звонка будильника, пришло время собиратся в подготовительную археологическую экспедицию в пгт. Стрижавка Внницкой области к развалинам ставки Гитлера - Вервольф. Сразу оговорюсь что подготовка к экспедиции велась в спешке, т.к. окончательная договоренность с инвесторами о выделении средств состоялась за 12 часов до выезда. Поэтому и особыми результатами первый выезд не порадовал, но всё же одну "жемчужину" я нашел:

Сие творение местного краеведа выпущенное тиражем в 300 экземпляров сразу заняло свое законное место в моей коллекции библиографических раритетов. Перлы в представленном труде преподносятся на каждой странице, и я, по мере прочтения, представлю их на суд посетителей Берлоги. Пока же ограничусь суровым предупреждением теоретиков-ученых(???), телепатов, ясновидящих и АВТОРА КНИГИ ;)

А также, приведу таблицу предсказаний автора, размещенную в конце опуса.

 

 

 

Діденко В. Цивілізації на землі та глобальні катаклізми в історії людства ІІІ тисячоліття. - Вінниця: КНИГА-ВЕГА, 2008. - 248 с.

Интересная статистика...

Интересные данные по переписи населения СССР 17 января 1939 года попались мне на глаза, особенно стоит обратить внимание на строку посвященную Украинской ССР:

Неужели не странно что богатая черноземом южная республика за относительно спокойные 13 лет с 1926 по 1939 год показала всего 6,6% прироста населения?

Вот она наглядная иллюстрация голодомора 1932-1933 годов, раскулачивания и коллективизации с высылкой неблагонадежных слоев населения в отдаленные районы Сибири и др. А если при этом не учитывать большое количество переселенцев из РСФСР в индустриальные районы Донбасса, то статистика была бы ещё более удручающей...

Красноармеец. 1939. № 11. Вторая страница обложки. 

Разведка в картинках;)

В разведке.

Что надо и чего не надо.

 

Красноармеец и краснофлотец. 1930. № 24. С. 13, 15.